С треугольным крылом, мой истребитель, на посадку заходит
И снижается резко, в развороте, лихой крен заложив ...
Инспектор! - этот заход, считает, моим хулиганством,
А мне опыт афганский, почему-то, о другом говорит!
Там война! И там полёты, всегда были, для меня боевыми!
Взлёт и посадка, там тоже, считались элементом войны ...
Там линия фронта, мне казалась – полнейшим абсурдом,
Ведь за каждым дувалом, там с автоматом, сидели враги!
Там над пустыней, воздух всегда, горячей плёнкой струится,
А ночью озноб, русских ребят, пробирает до самых костей ...
Вы герои! - нам так говорили, из центра, партийные боссы,
Но сами в атаку, опасались, рядом с солдатом идти!
Там не последнюю роль, блат играл, и – волосатые руки
И не верьте! - когда говорят, что там, все были равны ...
Из жизни одни, уходили, с нею молча навеки простившись,
А другие – в это время, тихо-тихо, в штабе протирали штаны!
С треугольным крылом, мой самолёт, летит на заданье
И бомбы бросает, как истребитель, из очень крутого пике ...
Точно ложатся, мои бомбы, с МиГ – двадцать первого "биса"
И работаю я, не хуже, чем бомбёр Су – семнадцать эм три!
Там со злобой во след, мне смотрели, угрюмо душманы
И с тревогой я ждал, когда "Стингер", догонит мой самолёт ...
И вот однажды, мой ведущий, меня – под пули подставил
И прыгнуть пришлось, когда умер, мой родной самолёт!
Я терял высоту! И казалось, что смерть, моя неизбежна!
Но раздался хлопок – и купол, повис над моей головой ...
Мой ведущий сказал: - Ведомый погиб! И его неищите!
И точку поставил! В разряд мёртвых, сразу, зачислив меня!
Это был приговор! И живым, больше меня – не искали!
Дальше! - было паденье, и жёсткий удар, спиной о бугор ...
Ноги отнялись ... Что делать? - молнией мысль промелькнула
И чисто случайно, меня спас, на Ми-восемь трудяга пилот!
Словно бревно! - я лежал, зубы стиснув, от боли бессильно.
Видел и слышал, как равнодушны, ко мне были врачи ...
Воздух смердящий, в палате, висел ароматом тяжёлым,
А рядом стонали, умирая, молодые солдаты-бойцы!
Но я выжил тогда, путь пройдя, через душевные муки
И горела душа, изнутри, от глубоких и несправедливых обид ...
Мой ведущий, в последствии стал, очень большим человеком,
Но я, - как более сильный, взял и простил - за всё подлеца!
|
